|
 |
 |
И вот вместо всех неудач
Приходит такая минута,
Когда ты обязан, хоть плачь,
Во всём отчитаться кому-то.
Как жил, как писал, как любил,
К бессмертью души не готовясь?
О совести ты не забыл?
Не выбросил с ветошью совестью?
Что совесть! В утробе дитя,
Зашитое в сто оболочек:
Среди показного житья
Послышится робкий звоночек.
Ты можешь ему и не внять
В погоне за мелочным бытом,
Бежать, уклонять, вилять,
Прикинуться сверхзнаменитым…
Чем совесть нещадно печёт,
Каким там «потерянным раем»,
Какой предъявляет нам счёт,
Когда мы почти умираем.
Когда, хоть молчи, хоть кричи,
Уже ничего не поправить,
И только огарком свечи
Горит неуёмная память.
|
В знаменитом китайском трактате «Фан чжун»
(«Искусство спальни») сказано: из всех вещей дарующих
человеку благоденствие, ни одна не сравнится с интимной
близостью.
В ней он следует Небу и копирует Землю, упорядочивает
Инь – и управляет Янь. Те, кто постигнет её значение, смогут
написать свою природу и продлить свою жизнь. Те, кто упустит
подлинное её значение, нанесут себе вред и умрут прежде
времени. |
|
26 |
 |
Арсений Канецкий.
Второе зрение.
Вложивший в зёрна тайну набуханья,
Расчисливший движенья птичьих крыл, -
Нас одарил за вечные страданья
Вторым дыханьем на исходе сил.
Но есть иное, высшее уменье,
Когда, как дар за дерзновенный взор,
Откроется очам второе зренье,
И станет мир неведом с этих пор.
Дорогу, дом, - ты всё увидишь в нове, -
Речной обрыв, церквушку, дальний лес.
И жизнь вторую им дарую в слове,
Таком же зрячем, словно взор Небес.
Ты в женщине, которая хотела
Любимой быть тобой, с другим смеясь,
Увидишь страсть лишь ищущее тело,
С душой, увы, утратившую связь.
Опустишься: и над хребтами пашен
Подсмотришь, как летит к земле дракон.
Поднимешься: окажется не страшен
Среди других жуков жужжащих он.
И повинуясь воле равновесья,
Ты обретешь покой и тишину,
Чтоб числить птичьи взлёты в поднебесье
И жизнь привлечь к набухшему зерну. |
|
 |
Ты ищешь славы? В добрый час!
Так знай же вместе
Что предстоит тебе отказ
От чести!
(Ницше) |
|