|
Давящих слабых испокон,
Ходивших в слугах у великих.
Искавших гвозди для Христа,
Метавшие в след ему каменья,
Стоящих молча у костра,
Где билось собственное мненье.
В интригах струганных и тёртых…
Кто там галдит наперебой:
«Живые, не тревожьте мёртвых!»
Разумностью природа велика:
Когда б не корни, лепестки увяли.
Кто на кого тут смотрит свысока?
Ответит умный человек едва ли.
Довольны корни участь своей,
Когда цветов красуются бутоны.
В них отражение рабочих дней,
Да и ночей холодных и бессонных.
Да здравствую и корни и цветы –
Великая незыблемость природы!
Цветы не паразиты, а мечты
Корней, не высыпающихся сроду…
...
Возможно жил я не умело,
Шагал не потому пути.
Я этот мир не переделал!
Прости, любимая прости!...
В грехах ещё сильнее вязнет,
Пороков, умножая слой.
Усовершенствованы казни,
Машинизирован разбой!
Тупыми взрывами планета
До тошноты сотрясена.
Плаксиво, насморочно лето.
В заснеженной грязи земля.
Откормлено, сопливо тело,
Душа, как барабан пуста.
Стремился мир я переделать!
Уйду… Но пусть живёт мечта! |
|
40 |
Михаил Любимов. (роман «Ад следовал за нами») |
Я никогда не держал в руках
кисти и слаб на живописания, … и всё же есть три вещи в
мире, ради которых стоит любить женщину: небольшая впалость
щёк от самых завитков, бархатные глаза и нежный переход от
шеи к плечу (можно сказать «лебединый»).
Кому конец мира и трагедия,
А кому великий оптимизм,
И вера в жизнь
И солидарность женщин.
Скользить по лезвию ножа
Дрожа от сладости пореза.
Избави Бог от нежности твоей.
Когда ты даже в ненависти нежен.
И без любви в любви прилежен.
Уолтер Рэли (флибустьер, поэт, лорд) написал сыну, то,
что я хотел бы, но не в силах написать: |
|
«Три вещи есть не ведающие горя,
Пока судьба их вместе не свела.
Но некий день их застигает в сборе,
И в этот день им не уйти от зла.
Те вещи: роща, поросль, подросток.
Из леса в брёвнах виселиц мосты
Из конопли верёвки для захлёсток.
Повеса и подросток – это ты.» |
|
…позавидовал мужеству Томаса Мура бросившего палачу
перед казнью: «Помогите мне зайти на эшафот, обратно я
спущусь сам!»
Предпочитал долгие паузы – пустым словам.
Беспокойство охватило меня, тяжёлое предчувствие
смертельного конца, иногда находившее на меня и
заставляющее бодрствовать ночами, путешествовать среди
склепов и представлять в ужасе эту космическую,
необъятную и страшную формулу: НИКОГДА! НИКОГДА!
Тебя
не будет на свете! НИКОГДА! Nevermore! |
|